О приятелях маленького Лермонтова, двух мальчиках, князьях Максютовых, как оказалось, не известно почти ничего, хотя впервые о них упомянул троюродный брат М.Ю. Лермонтова А.П. Шан-Гирей. Вспоминая о детских годах, проведенных в Тарханах, он писал, что в доме Е.А. Арсеньевой в ту пору «гостили довольно долго дальние родственники бабушки, два брата Юрьевы, двое князей Максютовых, часто наезжали и близкие родные с детьми и внучатами, кроме того, большое соседство, словом, дом был всегда битком набит».
Правда, А.П. Шан-Гирей не назвал имен мальчиков Максютовых. Впервые эти имена появляются в биографии М.Ю. Лермонтова, написанной П.А. Висковатовым и опубликованной в 1891 г.:
Желая создать для Мишеля вполне подходящую обстановку, было решено обучать его вместе с сверстниками, с коими он делил бы тоже и часы досуга. Кроме Акима Шан-Гирея в Тарханах года два воспитывались и двоюродные его братья со стороны отца: Николай и Михаил Пожогины-Отрашкевичи, два брата Юрьевы, временно князья Николай и Петр Максютовы и другие. Одно время в Тарханах жило десять мальчиков. Елизавета Алексеевна не щадила средств для воспитания внука. Оно обходилось ей до десяти тысяч рублей ассигнациями.
После П.А. Висковатова имена Николая и Петра Максютовых упоминались во многих лермонтоведческих работах, посвященных тарханскому детству поэта, но только некоторые из этих работ давали дополнительную информацию о Максютовых. Так, в книге П.А. Вырыпаева “М.Ю. Лермонтов. Новые материалы к биографии”, изданной дважды: (в 1972 и 1976 гг.), читаем:
Учиться в Тарханы приехали также два брата Юрьевы, дальние родственники, и князья Максютовы — Николай и Петр. В одном из писем М.М. Сперанский писал А.А. Столыпину: « Красицкий... женат уже на третьей жене княжне Максютовой, сродни немного вам и живет в Ломове, т. е. близ Ломова в деревне его жены». Сообщение Сперанского о деревне княжны Максютовой близ Ломова для нас имеет большое значение. Оно, хоть и косвенно, указывает на источник, откуда М.Ю. Лермонтов и в детстве, и став взрослым мог черпать сведения о монастыре и о действиях пугачевцев, развернувшихся вокруг этого монастыря. Исследователи романа «Вадим» высказывали догадку, что Е.А. Арсеньева с внуком бывала в Нижнем Ломове, в монастыре, где была «чудотворная» икона божьей матери. Теперь мы получаем дополнительное и достаточно веское подкрепление этой догадки и можем с уверенностью говорить, что Е.А. Арсеньева с М.Ю. Лермонтовым были в Нижнем Ломове. Она ездила туда к своим родственникам Максютовым и не могла миновать прославленный монастырь. К тому же Тарханы были приписаны к Нижне-Ломовской епархии.
П.А. Вырыпаев первым привел свидетельство М.М. Сперанского, подтверждающее родство Столыпиных (а следовательно, и Е.А. Арсеньевой) с Максютовыми и выразил уверенность в том, что Максютовы жили возле Нижнего Ломова (хотя заметим, что Сперанский в письме к Столыпину не уточнил, близ Нижнего или Верхнего Ломова было имение княжны Максютовой). Следующий этап в разработке темы о братьях Максютовых — статья в «Лермонтовской энциклопедии» (1981 г.), написанная Л.Я. Диановой:
Максютовы, Петр Александрович и Николай Александрович, князья, дальние родственники и соседи Л<ермонтова> по Тарханам . В детстве Л<ермонтов> с бабушкой бывал в их имении возле Нижнего Ломова Пенз<енского> у<езда>, где в монастыре сохранились подземные ходы, вырытые еще во времена Пугачева <...>; детские впечатления Л<ермонтова>, видимо, отразились в «Вадиме». В годы детства оба М<аксютова> по приглашению Е.А. Арсеньевой подолгу гостили в Тарханах и воспитывались вместе с Л<ермонтовым> и его сверстниками.
Как видим, в этой статье впервые появляется отчество мальчиков Петра и Николая Максютовых — Александровичи, которое с легкого пера Л.Я. Диановой, вошло во все последующие лермонтоведческие научные комментарии.
В приведенной библиографии Л.Я. Дианова ссылалась и на документ, хранящийся в Государственном архиве Пензенской области (ГАПО, ф. 196, оп. 2, д. 1957, л. 21), что, несомненно, придало ее статье научную весомость. К этому документу мы еще вернемся. На этот же документ в своей книге, говоря о чембарском окружении М.Ю. Лермонтова, сослался и В.П. Арзамасцев. Он писал:
Братья Максютовы постоянно жили в Нижнеломовском, хотя родители их имели земли и в Чембарском уезде. Лермонтов с бабушкой бывал у Максютовых в Нижнем Ломове, где мог слышать рассказы о событиях в местном монастыре во время пугачевского восстания. Из дела о дворянстве князей Максютовых видно, что сверстники поэта стали заурядными помещиками: впоследствии поручик П.А. Максютов получил угодье в Чембарском уезде в селе Тархове, его брат, титулярный советник Н.А. Максютов, — в селе Стешино Наровчатской округи.
Попробуем расширить наше представление о Максютовых, обратившись к документам Пензенского архива, а заодно исправить вкравшиеся в научный обиход ошибки. Поскольку в документах пензенского дворянского депутатского собрания, в том числе и содержащих автографы представителей этого рода, фамилия Максютовых имеет написание «Максутовы», будем придерживаться такого же написания.
Свою родословную князья Максутовы вели от татарского предка Мустая Аросланова сына Максутова, который в 1672 г. получил за службу от царя Алексея Михайловича выморочное имение в Керенском уезде в деревне Шуриновке. Сыновья Мустая, князья Бек и Сулейман, не пожелали принять православие, поэтому отцовского наследства не получили: оно было отписано в казну. У Бека был сын Александр, а у Сулеймана Михаил. Наученные ошибками отцов, они приняли греко-российское исповедание, и вместо отписанного от отцов их получили от вотчинной коллегии недвижимые имения с крестьянами, которыми и владели их потомки.
В 1847 г. один из них, Андрей Николаевич Максутов, ходатайствуя о внесении в дворянскую родословную книгу своих детей, среди прочих документов приложил и родословное древо князей Максутовых. Судя по этому родословному древу, в конце XVIII — начале XIX веков, самыми распространенными мужскими именами у потомков и Александра, и Михаила были имена Николай, Петр, Павел. Довольно часто встречается и имя Александр. Однако ни в той, ни в другой ветви рода Максутовых не было Александра, у которого бы были сыновья, братья Николай и Петр. Значит, у мальчиков «Максютовых», товарищей Лермонтова, было другое отчество. Попробуем собрать хотя бы краткие сведения о всех братьях Николаях и Петрах Максутовых, чтобы определить, кто из них мог воспитываться в Тарханах.
У Александра Бековича Максутова было три сына: Иван, Егор и Елисей; у Михаила Сулеймановича — сыновья Иван и Федот. Секунд-майор Иван Михайлович Максутов оставил большое потомство. Среди его семерых детей было четверо сыновей: Павел, Петр, Николай и Дмитрий. Иван Михайлович, оставя службу, жил с селе Решетино Верхнеломовского уезда Пензенской губернии, но по жене своей Катерине Ивановне, урожденной Тоузаковой, имел несколько десятков крепостных душ в селе Никольском Колоны тож Чембарского уезда. Могли ли его сыновья Петр и Николай в 1820-х гг. «подолгу гостить в Тарханах»? Нет. Потому что Петр Иванович родился в 1788 г., а его брат Николай в 1790 г., и в 1816 г. оба они писались как студенты Казанского университета. В 1820-х гг. Петр, титулярный советник в отставке, жил в своем имении, селе Беседках Тамбовской губернии, а Николай, женатый на дочери действительного статского советника графа Василия Маркова, служил в Петербурге в департаменте путей сообщения коллежским секретарем.
У Петра Ивановича Максутова среди его шестерых детей тоже были сыновья Николай и Петр, но они родились после 1822 г. Следовательно, знакомцы маленького Лермонтова князья Максутовы были не Ивановичами и не Петровичами. В другой ветви рода Максутовых у Егора Александровича были дети: Николай, Петр, Александр, Наталья, Прасковья, Авдотья и Марья. Однако и Егоровичи не могли воспитываться в Тарханах, потому что принадлежали к поколению родителей поэта: Николай Егорович родился в 1779 г., Петр — в 1783 г.
Но в «Списке по форме» подпоручика Егора Александровича Максутова, составленном в 1793 г., значится, что он женат «на дворянской дочери Пелагее Дмитриевне Мещериновой». К роду Мещериновых по рождению принадлежала мать Е.А. Арсеньевой Марья Афанасьевна Столыпина. Поэтому, видимо, именно эта семья князей Максутовых приходилась Столыпиным «немного сродни» (хотя степень родства по известным нам документам установить не можем). Сомнения об их дальнем родстве исчезают полностью, когда из запросов, сделанных правительствующим Сенатом в разные губернии в 1852 г. о недвижимых имениях князей Максутовых, из Тамбовской губернии сообщили: «В Темниковском уезде в деревне Тювеевой за гг. Максутовыми с давних лет существовало и существует недвижимое имение, которое в настоящее время дошло из рода Максутовых дочери их Марье Егоровой Максутовой, вышедшей в замужество за г. Красицкого, и другим наследникам из их рода».
Вспомним приведенную П.А. Вырыпаевым цитату из письма М.М. Сперанского А.А. Столыпину от 1817 г. На самом деле М.М. Сперанский, бывший тогда губернатором в Пензе, дважды упоминал Красицкого в письмах к А.А. Столыпину. 13 февраля 1817 г. он писал из Пензы в Петербург:
На место Дохтурова министр финансов назначил и представил в сенат Зальского (уголовных дел стряпчего). А на место Зальского покорнейше вас прошу определить бывшего моего по Невской Академии товарища Красицкого, коего послужной список прилагаю. Он чиновник отличный, деловой и добронравный; мне же будет добрый помощник. Со временем буду просить о перемещении его в правление. Если нужно: то напишу о нем к Дмитрию Прокофьичу, хоть и ваше слово будет достаточно.
А 13 марта он благодарил Аркадия Алексеевича Столыпина за оказанную услугу:
Весьма благодарен за Красицкого; в послужном его списке именно сказано, что он был помощником Директора при Макарьевской ярмонке, а не трудно кажется добраться где лежит сия ярмонка. Вы его там видели, когда были со мною в Нижнем; он всю службу свою провождал по Нижегородской губернии; уездным судьею был в вашем Сурске; ныне в отставке потому, что с возвращением Ополчения и с восстановлением дворянских выборов, не быв помещиком той губернии, не мог он занимать места, зависящего от выборов. Он имеет 10 или 12 человек детей, смутный охотник жениться; женат уже на третьей жене, княжне Максютовой, сродни немножко вам и живет в Ламове т. е. близ Ламова в деревне его жены. Вот вам все подробности. Между тем по наставлению вашему прилагаю и письмо благодарное за него к Дмитрию Прокофьичу. Вы поступили тут самым ловким образом; я боялся, чтоб не определили другого, что по многим причинам было бы нам весьма прискорбно.
Как видим, хлопоты М.М. Сперанского о Красицком увенчались успехом, и Красицкий получил место, на которое его прочил пензенский губернатор. В 1818 — 1819 гг. Красицкие жили в Пензе, т. к. в метрических книгах Казанской церкви г. Пензы сохранились записи: от 22 октября 1818 г. о смерти дочери надворного советника Красицкого Настасьи Ивановой в возрасте 1 года и о рождении у надворного советника Ивана Семенова Красицкого сына Георгия (Егора) 6 марта 1819 г. Любопытно, что восприемником Георгия был записан «гражданский губернатор Михаил Михайлович Сперанский». Возможно, в это время с Красицкими общались Столыпины и Арсеньева, приезжавшая с маленьким внуком в Пензу.
В 1830-х гг. Красицкие проживали в Саратове. Иван Семенович Красицкий начал службу с низших чинов с 1807 г., в 1817 г., будучи коллежским советником и кавалером ордена Святого Владимира 4-й степени, он вместе с сыновьями Павлом, Василием и Валерианом был внесен в дворянскую родословную книгу Нижегородской губернии как «осмиклассный дворянин».
В 1857 г. сын Ивана Семеновича и Марьи Егоровны титулярный советник Егор Иванович Красицский будет хлопотать о перечислении его из нижегородских в пензенские дворяне. В своем прошении Егор Иванович писал, что собственного недвижимого имения в Пензенской губернии у него нет, но есть населенное имение, принадлежавшее его матери в деревне Кочетовке Нижнеломовского уезда. Если верить П.А. Вырыпаеву, видимо, именно в этой деревне могла бывать Е.А. Арсеньева с внуком, когда ездила в нижнеломовский монастырь или на нижнеломовские ярмарки.
В настоящее время эта Кочетовка, находящаяся на расстоянии 38 км от Тархан, приписана к Каменскому району Пензенской области. Фамилия Красицких в детстве у Лермонтова была на слуху. Не ее ли в несколько измененном виде — Красинский — он дал персонажу своей незаконченной повести «Княгиня Лиговская» — Любопытно, что фамилии из тарханского детства Лермонтов подарил и другим героям своих юношеских произведений: Белинский и Заруцкий — в драме «Странный человек», Заруцкий — в драме «Люди и страсти».
В действительности эти фамилии носили чембарские обыватели: чембарский штаб-лекарь Г.Н. Белынский, отец будущего великого критика В.Г. Белинского, и помещик села Тархово Д.Ф. Заруцкий (хотя реальные личности в данном случае нельзя назвать буквально прототипами их литературных однофамильцев). Кстати, в Тархове было имение и у Максутовых.
Теперь обратимся к архивному делу ф. 196, оп. 2, No 1857, на которое ссылались уже упомянутые исследователи при определении отчества живших в Тарханах маленьких князей Максутовых. Это — дело по прошению титулярной советницы Пелагеи Александровны Некрасовой, урожденной княжны Максутовой, о внесении ее в дворянскую родословную книгу Пензенской губернии, 1851 — 1854 гг.
Из этого дела выясняется, что Пелагея Александровна была единственным ребенком Александра Егоровича и Екатерины Федоровны (урожденной Небольсиной) Максутовых, никаких братьев у нее не было. Впрочем, это подтверждается и родословным древом князей Максутовых, о котором уже упоминалось. На листе 21 этого дела, названном в примечании к статье о Максютовых в Лермонтовской энциклопедии, находится следующий текст:
Копия.
Правительствующаго Сената Департамента Герольдии
Пензенскаго Дворянскаго Депутатскаго Собрания
Рапорт
Дворянское Депутатское собрание имеет представить при сем Правительствующаго Сената в Департамент Герольдии копии с документов и определения по коим внесена в Дворянскую родословную книгу титулярная советница Пелагея Александрова Некрасова, урожденная Максутова следующие к делу о роде князей Максутовых представленному из сего Собрания в оный Департамент Герольдии 4-го июля 1853 года за №1127-м.
№53
12 генваря 1854 года
с документами по делу Некрасовой
урожденной Максутовой.
Заметим также, что л. 21 — последний в деле о дворянстве Пелагеи Некрасовой. Как одно из доказательств своего дворянства Пелагея Александровна предоставила Акт о разделе имения после покойных родителей (ее деда и бабушки) Егора Александровича и Пелагеи Дмитриевны Максутовых между детьми от 1814 г.
Несмотря на то, что Егор Александрович имел недвижимую собственность в двенадцати селах и деревнях Пензенской, Тамбовской и Нижегородской губерний, его наследство оказалось небольшим: каждый из его сыновей получил от 60 до 66 душ мужского пола с их женами и детьми, дочерям же досталось от 20 до 25 ревизских душ. Более всего недвижимости у него было в Пензенской губернии: в селах Стяшкине, Зубове, деревне Федоровке Наровчатского у., в деревнях Агеевой, Дашкиной, Уразовке Краснослободского у., в селе Назарьевке Мокшанского у., в деревнях Нестеровке и Кочетовке Нижнеломовского у., в селе Тархове и деревне Наумовке Чембарского у. Главная барская усадьба — дворянское гнездо — с садом, пчельником, двумя мельницами и другими хозяйственными принадлежностями находилась в селе Стяшкине Наровчатского уезда. В конце XVIII в это село относилось к Верхнеломовской округе Пензенского наместничества, и именно в нем проживал Егор Александрович Максутов со своим семейством.
Эту усадьбу унаследовал старший сын Максутовых Николай Егорович. Имение в Чембарском уезде получил Петр Егорович. В 1838 г. в его собственности в Тархове насчитывалось 20 душ, а в Наумовке 44 души м. п. 22 . Имение это было заложено в Московский опекунский совет. У Петра Егоровича было много долгов. Среди его кредиторов были и его родственники Красицкие, с которыми он расплатился... может быть, в том числе и крепостными душами, ибо в том же году Марья Егоровна Красицкая объявила о своем намерении полюбовно размежеваться с соседями в с. Тархове и д. Наумовке.
Любопытно, что Петр Егорович, имея чин поручика, в 1838 г. служил в Ставрополе в должности городничего. Примерно в это же время в Ставрополе бывал М.Ю. Лермонтов, но нам неизвестны упоминания о том, что они встречались. П.Е. Максутов детей не имел. После его смерти по документу от 1853 г. его имение было «должно поступить по наследству» его племянникам Андрею и Петру Николаевичам Максутовым и «лекарше» Пелагее Александровне Некрасовой.
В родословном древе князей Максутовых есть еще два брата Петр и Николай Андреевичи Максутовы — внуки Николая Егоровича, но по возрасту они были намного моложе М.Ю. Лермонтова и сверстниками его детских игр быть не могли.
Из всего изложенного следует, что мальчиков Максутовых, «подолгу гостивших в Тарханах», звали не так, как записал или запомнил П.А. Висковатов из устных рассказов о тарханской старине. Единственными претендентами на роль приятелей Лермонтова из рода дальнего родственника Е.А. Арсеньевой Егора Александровича Максутова являются его внуки Андрей и Петр Николаевичи Максутовы. Родители мальчиков, титулярный советник Николай Егорович Максутов (1779 — до 1842) и Анна Максимовна, урожденная Литвинова, имели троих детей: кроме двух сыновей была еще дочь Федосья.
Николай Егорович, как уже говорилось, получил в наследство от своих родителей недвижимое имение в селе Стяшкине и деревне Федоровке Наровчатского уезда Пензенской губернии, всего около 60 ревизских душ с их женами и детьми. Как видим, по своему состоянию он был не богат и, устраивая детей для обучения на какое-то время в дом богатой родственницы, видимо, рассчитывал на ее помощь. Вряд ли верно предположение о том, что Е.А. Арсеньева имела материальную выгоду, приглашая детей из бедных родственных и соседских семей для совместного воспитания с внуком. Е.А. Арсеньева следовала традициям благотворительности своего времени, будучи довольна уже тем, что ее единственный внук рос в обществе сверстников.
О таком обычае домашнего обучения упоминали многие современники Лермонтова. Например, небезызвестный автор «Записок» Ф.Ф. Вигель о своем детстве рассказывал, что через некоторое время, как для него взяли в дом гувернера немца, общество его «умножилось несколькими товарищами»: «Средства воспитания были тогда так скудны, что их родители у моих выпрашивали как милости дозволения детям своим со мной учиться». А позднее и сам Филипп Вигель был определен родителями для дальнейшего обучения в дом богатых знакомых — князей Голициных.
А.П. Бутенев вспоминал: «При очень ограниченном состоянии, при постепенном умножении семьи, родители мои, а в особенности матушка, горячо желая дать детям воспитание, решились, по недостаточности собственных средств, принять предложение одного богатого соседа учить меня вместе с его единственным сыном, моим как раз ровесником. При нем уже были гувернеры для занятий: русские, французские и немецкие».
Домашнее образование имело огромное значение в воспитании детей того времени. И обучение в Тарханах, видимо, было поставлено на хороший уровень, т. к. все известные нам тарханские товарищи Лермонтова впоследствии продолжили образование в государственных учебных заведениях: Аким Шан- Гирей — в артиллерийском училище, Николай Юрьев — в юнкерской школе, Николай Давыдов — в Казанском университете. Получили хорошее образование и мальчики Максутовы.
Андрей Максутов родился 30 января 1812 г. в селе Сипягине Инсарского у. Пензенской губ. Свидетельства о рождении Петра не сохранилось, но путем несложного вычисления по его формулярному списку (указано, что в 1830 г. ему было 16 лет, а в 1837 — 23 года), родился он в 1814 г. Братья Максутовы были, видимо, дружны и по жизни часто шли рядом. В 1828 г. оба мальчика поступили в Институт корпуса путей сообщения. После окончания института оба в течение нескольких лет занимались строительством дорог. Андрей строил дороги от Торжка до Медного Яма, от Нарвы до Риги и Митавы, ведал производством работ по низовью реки Москвы. Петр «изыскивал» линию шоссе от Москвы до Нижнего Новгорода, устраивал плотины по течению реки от Москвы до Коломны и т. д.
В 1837 г. Петр Николаевич вышел в отставку поручиком «для определения по статским делам», поселился в Москве и здесь в мае 1841 г. в Никольской в Хлынове церкви сочетался браком с дочерью доктора Ипполита Антоновича Лана Розалией. Только в последние годы жизни он переселился на постоянное жительство в свое имение в селе Сорокине Инсарского у. Пензенской губ., где, видимо, и умер около 1856 г. Детей он не имел.
Андрей Николаевич в июле 1835 г. женился на дочери коллежского советника Домне Павловне Семеновой. Они венчались в Москве в Борисоглебской на Поварской церкви и жили в Москве, время от времени меняя квартиры. В 1841 г. Андрей Николаевич вышел в отставку штабс-капитаном, но продолжал служить по гражданской части. У него были дети: Петр (род. 1836 г.), Анна (род. 1840), Надежда (род. 1842), Николай (род. 1843), Павел (род. 1845), позднее еще был рожден Сергей. Как уже говорилось, в 1847 г. Андрей Николаевич Максутов, жительствуя «в Москве, Арбатской части 3-го квартала в доме госпожи Протасьевой», подал прошение в Пензенское дворянское депутатское собрание о внесении в дворянскую родословную книгу Пензенской губернии своих детей. Именно из этого дела мы взяли родословное древо князей Максутовых. Последний документ, касающийся Андрея Николаевича, датируется маем 1861 г. В это время адрес проживания Максутова был таков: г. Москва, в Старой Конюшенной близ церкви Николая Явленного, что на Арбате, в доме г. Лебедевой под №471.
К сожалению, дела князей Максутовых из архива Пензенского дворянского депутатского собрания не дают представления о личностях людей, с которыми близко общался М.Ю. Лермонтов в детстве. Мы не знаем также встречался ли Лермонтов с братьями Максутовыми позднее в Москве или в Петербурге и связывали ли их какие-либо общие интересы, кроме тарханских воспоминаний. Однако эти архивные документы помогли исправить ошибку, давно закрепившуюся в лермонтоведении, помогли выяснить, что маленьких князей, дальних родственников Е.А. Арсеньевой, «подолгу гостивших в Тарханах» и учившихся вместе с Лермонтовым, очевидно, звали не Николай и Петр Александровичи, а Андрей и Петр Николаевичи Максутовы.
Автор: научный сотрудник музея-заповедника «Тарханы» Т.Н. Кольян
Источник: «Тарханская энциклопедия» №19, лл. 46-56