Во имя отца и сына и святого духа. Аминь. 1817 года июня 10 дня я, нижеподписавшаяся вдова., гвардия поручица Елисавета Алексеева дочь по мужу Арсеньева, будучи в твердом уме и совершенной памяти и пользуясь всемилостивейше пожалованной Российскому дворянству 1875 года апреля 21 дня грамотою 22 статьею, постановила твердым и непоколебимым сие духовное завещание в следующем: лишась я Арсеньева, мужа моего гвардии поручика Михайлы Васильевича Арсеньева и законной дочери, прижитой в замужестве с ним, моим мужем, Марьи Михайловны, на лицо коих, учинено было мною духовное завещание, прошлого 1807 года сентября в 30 день и явлено Пензенской губернии в Чембарском уездном суде, по которому по смерти моей завещевала и из движимого и недвижимого имения моего, состоящего Пензенской губернии Чембарского уезда в селе Никольском Яковлевское тож, дошедшего ко мне по купчей в 1794 году ноября в 13 день, от действительного камергера и кавалера Ивана Александровича Нарышкина, половину мужу моему, а другую половину дочери моей. А как по власти божией лишась смертью означенного мужа моего и единственную от нас в браке прижитую дочь Марью Михайлову (на лицо коих то имение завещеваемо было), то с прекращением их жизни уничтожается вся сила той, учиненной мною в 1807 году духовной. После дочери моей, Марьи Михайловны, которая была в замужестве за корпуса капитаном Юрием Петровичем Лермонтовым, остался в малолетстве законный ее сын, а мой родной внук Михайло Юрьевич Лермантов, к которому по свойственным чувствам имею неограниченную любовь и привязанность, как единственному предмету услаждения остатка дней моих и совершенного успокоения горестного моего положения, и желая его в сих юных годах воспитать при себе и приготовить на службу его императорского величества и сохранить должную честь свойственную званию дворянина; а потому ныне сим вновь завещеваю и предоставляю по смерти моей ему родному внуку моему Михайле Юрьевичу Лермантову принадлежащее мне вышеописанное движимое и недвижимое имение, состоящее Пензенской губернии Чембарской округи в селе Никольском Яковлевское тож по нынешней 7-й ревизии мужеска пола четыреста девяносто шесть душ, с их женами, детьми обоего пола и с вновь рожденными, с пашенною и непашенною землею, с лесы, сенными покосы и со всеми угодьи, словом, все то, что мне принадлежит и впредь принадлежать будет, с тем, однако, ежели оный внук мой будет по жизнь мою до времени совершеннолетнего его возраста находиться при мне на моем воспитании и попечении без всякого на то препятствия отца его, а моего зятя, равно и ближайших г. Лермантова родственников и коим от меня его, внука моего, впредь не требовать до совершеннолетия его, со стороны же своей я обеспечиваю отца и родственников в определении его, внука моего, на службу его императорского величества и содержание его в оной соответственно моему состоянию, ожидая, что попечения мои сохранят не только должное почтение, но и полное уважение к родителю его и к чести его фамилии; в случае же смерти моей я обнадеживаюсь дружбой в продолжении жизни моей опытом мне доказанной родным братом моим артиллерии штабс-капитаном и кавалером Афанасием Алексеевичем Столыпиным, коего и прошу до совершеннолетия означенного внука моего принять в свою опеку имение, мною сим завещаемое, а в случае его, брата моего, смерти, прошу принять оную опеку другим братьям моим родным Столыпиным, или родному зятю моему кригс-цалмейстеру Григорью Даниловичу Столыпину, в дружбе коих я не менее уверена; если же отец внука моего или ближайшие родственники вознамерятся от имени его внука моего потребовать, чем не скрываю чувств моих нанесут мне величайшее оскорбление, то я, Арсеньева, все ныне завещаемое мной движимое и недвижимое имение предоставляю по смерти моей уже не ему, внуку моему Михайле Юрьевичу Лермантову, но в род мой Столыпиных, и тем самым отдаляю означенного внука моего от всякого участия в остающемся после смерти моей имении. К сей духовной вдова гвардии поручица Елисавета Алексеева дочь по мужу Арсеньева урожденная Столыпина руку приложила, а что в лице сего листа в осьмой строке по чищенному написано дворянству, тому верить. У сего завещания свидетели были и руку приложили тайный советник и кавалер Михайла Михайлов сын Сперанский кригс-цалмейстер Григорий Данилов сын Столыпин, артиллерии штабс-капитан и кавалер Афанасий [Алексеев] (в оригинале — Афонасьев — П.Ф.) сын Столыпин, майор Александр Андреев сын Халкионов, майор Семен Иванов сын Каменский 1817 года июня 13 дня. По указу его императорского величества в пензенской палате гражданского суда по слушании поданного от вдовы гвардии поручицы Елисаветы Арсеньевой прошения, при котором представлено к засвидетельствованию сие завещание, определено: означенную завещательницу сего имения г-жу Арсеньеву в подтверждение духовного ее завещания при свидетелях допросить и по допросе сие завещание записав в книгу, выдать ей с распискою в оной. Вследствие чего она, Арсеньева, допрашивана, и допросом сие завещание утвердила по всей силе, почему сие завещание в книгу крепостных дел под № 13 записано, и по принятии от г-жи Арсеньевой пошлин от записки 10, ей выдано июня 14-го дня 1817 года. Подписал советник Васильев. Скрепил секретарь Петр Беляев, справил надсмотрщик Михайло Попов. К сей записке вдова гвардии порутчица Елизавета Алексеева дочь по мужу Арсеньева руку приложила и духовное завещание к себе взяла того же числа.
ГАПО, ф. 24, оп. 1, д. 731, л. 11об. — 13 об.
Этим завещанием М.Ю. Лермонтов был назначен единственным наследником имения Тарханы. Е.А. Арсеньева таким образом приобрела права на воспитание внука, а будущий поэт был обречен на разлуку с отцом. Эта семейная драма нашла позже отражение в произведениях М.Ю. Лермонтова ("Ужасная судьба отца и сына…", "Люди и страсти" и др.).